– Знаешь, некоторые из самых великих людей родились в хлеву!

Мартен и Лейла улыбнулись.

– Я должна сказать тебе еще кое-что; или, вернее, прочитать.

Лейла достала маленькую книжку и стала читать:

– «В очаге горит огонь, но ветер закрыл собой трубу, вдувает внутрь свою музыку вместе с дымом и летающим пеплом и нагибает пламя».

Это первая фраза книги Жионо «Возрождение», которую я подарила ей.

Я не знаю, кто из нас двоих был больше растроган.

Их сын Ноэ родился через месяц.

Мартен и Лейла пришли показать мне его и спросили, не пожелаю ли я стать его крестной.

Это меня очень тронуло. Из-за того, что мои отношения с Элизой не всегда были простыми, я была счастлива, что молодая женщина, лишь немного старше, чем моя дочь, оказывает мне такое доверие.

И я согласилась.

Это случилось за несколько дней до приезда Элизы, которая решила ненадолго, на выходные, заглянуть домой.

Когда моя дочь приехала, я рассказала ей историю Лейлы. Не знаю, может быть, я поступила бестактно, но в ответ услышала насмешливые замечания, что во мне есть частица сенбернара и я спасаю мир, чтобы потом мне поставили памятник.

Эти предположения меня обидели.

Как она может думать обо мне такое!

Элиза метала в меня свои истины с высоты своих двадцати лет, и вести с ней диалог можно было только с конфликтной позиции. А занять эту позицию и испортить эти два коротких дня я не хотела, поэтому предпочла подавить гнев, вызванный столь несправедливым непониманием.

Натан, конечно, увидел, что я обиделась, но вернулся к этой теме лишь после того, как мы с ним остались вдвоем.

– Почему тебе понадобилось говорить Элизе о Лейле?

– Потому что я счастлива от доверия, которое эта молодая женщина оказала мне, выбрав крестной матерью.

– И какое послание ты передаешь этим рассказом своей дочери?

– Никакого. Я просто рассказываю ей свою жизнь.

– В этом-то и дело. Ты не замечаешь, что, кроме этого, говоришь ей: «Смотри, Элиза, есть женщины, которые не отвергают меня, как ты, а, напротив, очень меня уважают». Иными словами, хочешь сказать: «Это ты не права. Другие считают меня очень хорошей».

– Я не хотела этого сказать.

– Сознательно, может быть, и не хотела…

– Выходит, я больше не должна рассказывать Элизе о том важном, что происходит в моей жизни?

– Ты отлично понимаешь, что я хочу сказать… Когда отношения между людьми, по какой бы то ни было причине, изменяются, все может быть неверно истолковано, потому что слова имеют не только свое прямое значение, и твоя фраза с первого ее слова воспринимается как возможное дополнение к речи в твою защиту.

– Но это же несправедливо!

– Конечно. Но отношения между матерью и дочерью строятся не на справедливости, а на любви. Иногда любить значит не произносить все свои слова, а оставлять при себе некоторые из них.

– Этому я не училась; я люблю открытые отношения.

– Тогда, если ты выбегаешь к сетке не вовремя, считай нормальным, что Элиза посылает тебе в ноги мяч, который ты не можешь отбить.

Я очень часто замечаю, что моя энергия меняется в зависимости от окружения. Я, как губка, впитываю и хорошее, и плохое настроение тех, кто находится вблизи меня. Я чувствительна к перепалкам, когда одна гневная фраза влечет за собой другую, к повышению голоса; но я же первая отвечаю улыбкой на улыбку и безудержно смеюсь.

Иногда я немного жалею, что мне не хватает самостоятельности и способности сопротивляться влиянию отрицательной энергии. Но поскольку я быстро становлюсь прежней, то считаю, что мне лучше быть ранимой, чем сплести себе кольчугу для защиты.

Бастьен вызвал у меня волнение.

Он никогда не узнал об этом, но редко случалось, чтобы присутствие рядом мужчины так волновало меня – настолько, что я чувствовала себя уязвимой.

Я верю, что у каждого человека есть аура, которая его окружает и сопровождает. Она – что-то вроде способного чувствовать, но невидимого тела, которое воспринимает первые сигналы, когда тебя зовут, получает царапины от помех, которые тебе создают другие люди, чувствует ласку соседней души или темноту в ней.

Когда Бастьен вошел, со мной была Элен.

Сначала он ничего по-настоящему не искал, только ходил по торговому залу, чтобы дать мне возможность закончить разговор с ней.

У меня по телу пробежала дрожь, хотя я даже не взглянула на этого посетителя.

Его лицо выражало загадочность и беззащитность, как у ангела.

Длинные светлые локоны до плеч. Длинное темное пальто с обшлагами цвета золота, как у офицеров флота, которое делало его еще более загадочным.

– Эй, Натали, ты по-прежнему со мной?

– Да, то есть нет.

– Ты что, знаешь мужчину, который сейчас вошел в твой магазин?

– Нет, никогда его не видела.

– Но ты какая-то странная. Что-то не так?

– Нет, нет, все прекрасно.

– А знаешь, он производит на тебя впечатление. Настоящий Корто Мальтезе[10], только блондин!

Элен была права.

– Хочешь, чтобы я осталась с тобой?

– Нет, нет! Что, по-твоему, может со мной случиться?

– Не знаю, но, мне кажется, почти все, что угодно, раз ты стала совсем другой с тех пор, как он вошел.

Элен вернулась к своим тряпкам и оставила меня одну. Хотя «одну» не в буквальном смысле слова.

– Здравствуйте. Я увидел у вас на витрине наклейку со словом «Постбук». Она действительно означает, что вы посылаете книги туда, куда вас просят?

– Да, именно так. Эта служба возникла два года назад, когда профсоюз книготорговцев и Почта Франции заключили партнерское соглашение, чтобы противостоять сильнейшей конкуренции со стороны компании Amazon. Внутри Франции мы доставим вашу книгу адресату за двадцать четыре часа, в Европу – за сорок восемь часов, в любой другой уголок мира – за семьдесят два часа.

– Адресат во Франции.